Выполняя поручение императора, Прокудин-Горский, естественно, не мог и предположить, что пять лет спустя этот пароход будет задействован в перевозке Николая II и его семьи в тобольскую ссылку.
осле сушки чай имеет грубый вид, почему требует отделки и сортировки прежде, чем поступить в продажу.
Сортировка не особенно трудна, так как она основана на том, что молодые листья и почки (не развернувшиеся листья) дают самый лучший сорт чая и бывают всегда значительно меньше старых листьев, дающих чай низшего качества.
Такая сортировка достигается особого рода ситами, производящими работу быстро посредством бесконечного ремня. Конечно, сначала чай проходит через крупное сито, затем просеянный чай трясется в мелком сите, чтобы освободить его от пыли и всякой мелочи (волоски желтого цвета).
Такой чай еще раз просеивается, чтобы отделить небольшую часть крупных листьев, и затем из полученного таким путем чая сортируются первый и второй сорта. Первый мелкий, второй несколько покрупнее.
После всех этих операций приступают к упаковке готового продукта, который в ящиках или в жестянках идет в продажу.
Чай четырех сортов: 1-й – фунт 2 руб. 40 коп., второй – 2 руб., 3-й – 1 руб. 20 коп. и, наконец, четвертый, мелкий с пылью – 60 коп.
После сбора чайный лист вялится в особом помещении, смотря по погоде, один или два дня; затем скатывается, причем чайные листья под известным давлением дают сок, от которого получается брожение.
После этого чай немедленно подвергается просушке на особых холщовых рамах.
Брожение чая происходит очень быстро, от 3 до 6 часов.
Сушка чая производится в особой форме на цинковых решетках рядом со специальной для этого печкой, из которой по трубам нагретый до высокой степени воздух проходит по камерам, где лежит чай на цинковых листах. Температура тепла в печке доводится до 250 °C, и самая сушка происходит почти мгновенно в 10 секунд и, во всяком случае, не более 4 минут.
Труднейшая и ответственная работа следить за процессом сушки, – недосмотр, невнимание и чай пропадает!..
При сборе чая требуется сравнительно большое число рабочих рук: заработная плата на чайных плантациях в день 60–70 коп., не больше. Дальнейшее производство чая совершается машинным способом на чайной фабрике, директором которой состоит интеллигентный кровный китаец Лау-Джен-Джау, крайне обязательный и любезный человек.
«Чайные плантации в Чаквах распланированы по горным, не крутым склонам, избегая северных. Кусты расположены друг от друга на расстоянии 1 1/2—2 аршин. Сбор чая производится 4 раза в год, причем сбирается мелкий лист и почка, которая собственно и составляет цветочный чай, так как чайные цветы в дело не идут.
чайный лист собирается наемными рабочими; надзор за их работой, да и самая работа, стоят недешево. Но очевидно, чайное дело дает хороший доход, поэтому чайные плантации постепенно увеличиваются.
Чай разделяется на 4 сорта, они продаются от 64 коп. до 2 руб. за фунт, и покупающим в конторе имения делается скидка, большая за дорогие сорта и меньшая – за дешевые. Самый дешевый чай по большей части идет в полки, солдаты им довольны»
За порогами Свирь снова расширяется. По берегам там и сям видны деревни с высокими, почерневшими и покосившимися избами, а у самой воды то и дело виднеются сложенные поленницы дров, которые тянутся иногда чуть не на сотню саженей. Это те дрова, которые доставляются летом в Петербург на громадных баржах, выгружающихся на Неве и на всех петербургских каналах. Между сложенными саженями копошатся жалкие закутанные во всякую рвань фигуры – это складчики и грузчики.
На каждом шагу „Кивач“ обгоняет или встречает караваны барж, которые буксируют такие же колесные буксиры, какие ходят по Волге. Иногда попадается махонький винтовой пароходик без палубы; он выпускает из своей трубы целые клубы дыма, усердно буравит воду винтом и с трудом тянет против течения вереницу барж, точно муравей, ухвативший соломину не по силам.
Издали можно подумать, что Суздаль большой населенный и бойкий город, но когда вы войдете в него, увидите, что это не более, как иллюзия. В действительности Суздаль тихий и захудалый городок и эти многочисленные храмы говорят о его былых лучших временах.
Из церкви мы идем в Народную чайную, решив обревизовать их все до самой Риги. Чайная оказывается прескверной – в старом закопченном деревянном доме комнаты грязные и темные, чай скверный, лимона нет, таблиц с ценами на стенах нет, читальни при чайной нет, а только получаются две газеты, „Свет“ и „Витебские губернские ведомости“.
Отношение к евреям как русского, так и польского населения нельзя назвать хорошим, хотя поляки и к русским относятся не лучше.
