Для Мориса — и для Кингсли — социализм есть выражение Царства Божьего; оно уже существует, и людям остается только это осознать. Однако это означает, что социализм следует ограждать от партийной политики, профсоюзов, забастовок и революций — всего того, что затенят эту реальность [46]. «Каждая успешная забастовка придает рабочим ощущение собственной силы и очень опасное презрение к их работодателю», — заявлял Морис.
Морис «рассматривает связь троичного Бога и человечества как центральное послание христианского Писания», поскольку оно «раскрывает единство Бога и человечества» [40]. Это не эксклюзивное единство, но оно подчеркивает присутствие Христа в жизни всех людей — а следовательно, универсальность Церкви и ее призыв к единству и кооперации. Оно демонстрирует, что все люди связаны друг с другом общим братством, общей семьей, и поэтому общество, основанное на экономической конкуренции и соперничестве, противоестественно и бесчеловечно [41]. Вместо такого конкурентного общества Морис призывает к обществу кооперации, основанному на «братстве» или «общности» [42], [43].
у Мориса они находились в иерархической зависимости друг от друга: сначала Церковь, затем — нация, а потом — семья. Более того, Морис иногда предполагает, что Церковь охватывает все сущее — универсальная Церковь и универсальное общество полностью совпадают [38]. Церковь как таковая является основой всякой социетальной кооперации.