В течение двух столетий (сер. XVIII — сер. XX веков) западная поэзия претерпевает радикальную трансформацию. Поэты обретают беспрецедентную свободу: они начинают писать нарочито темные по смыслу тексты, нарушать правила метра и синтаксиса, обновлять лексику, устранять дистанцию между собственной персоной и лирическим героем. В своей книге историк и теоретик литературы Гвидо Маццони реконструирует ключевые этапы этой метаморфозы и интерпретирует ее как симптом глубоких исторических изменений. Обращаясь к поэтическим текстам Нового и Новейшего времени, принадлежащим к итальянской и, шире, европейской традиции, автор ищет ответы на ряд вопросов, среди которых один из важнейших: как поэзия стала самым эгоцентричным жанром литературы модерности?
Интересный взгляд на современное состояние поэзии. Философские этюды переплетаются с тонкими замечаниями о сущности поэзии, о процессе её становления и возможном будущем. Местами, конечно, текст вызывал трудности, казался темным. Но чтение принесло эвристическое удовольствие.
Многие полагают, что это разделение вытекает из логики литературы, возможно, еще и потому, что теория трех жанров имеет глубокие языковые корни — те же, к которым восходит система личных местоимений, построенная во всех языках по тройной схеме «я — ты — он» и, вероятно, отражающая базовые антропологические структуры идентичности и инаковости [43]; эти структуры мы обнаруживаем в трех крупных жанрах — лирике, драме и прозе, ориентированных соответственно на первое, второе и третье лицо [44]. На самом деле генеалогическая история доказывает, что современная триада вовсе не является архетипичной: до эпохи романтизма подобной таксономии не существовало, а когда появился ее зародыш, он долгое время оставался на вторых ролях по сравнению с другим способом классифицировать литературное пространство — куда более древним, знаменитым и совершенно не сочетающимся с жанром лирики [45].