Первая леди» СС оказалась не настолько очаровательной, как можно было подумать, — об этом свидетельствует то, как она избавилась от мужа. Они с Фассбендером хотели убрать его с дороги, чтобы заключить брак. Пока его не было дома, туда явился Зауберцвайг и спрятал в духовке пистолет. Когда муж вернулся домой, прибыли гестаповцы. Они нашли пистолет и арестовали хозяина квартиры. Для поляка хранение оружия было преступлением, за которое гестапо могло самостоятельно приговорить к смерти. Когда ее мужа осудили, Мировская пришла к нему в камеру с доверенностью на имущество, чтобы он ее подписал. Через час его застрелили
Вместо того чтобы поощрять морализацию права, мы скорее должны требовать, чтобы право удовлетворяло таким формальным условиям, как публичность, прозрачность и отсутствие произвольности
Его случай показывает, что отстаивание ценностей или следование принципам оказываются несостоятельны без критического отношения к тем общепринятым выражениям, которые используются для констатации фактов.
Поэтому он рассудил, что, не имея сил сражаться с «окончательным решением» напрямую как с индивидуальным преступлением, он сможет сражаться с ним косвенно.
массовое истребление продемонстрировало ему бесчеловечность таких масштабов, что это поставило под сомнение его идентичность не только как эсэсовского судьи, отстаивающего добродетели СС, но как судьи, вершащего правосудие как таковое. Его первой реакцией был отказ от этой идентичности и бегство. Однако по дальнейшем размышлении он выбрал другую линию поведения.
В следующем отчете для американцев Морген пишет: «Судебное управление СС выяснило, что система беззакония и поставленное на промышленную основу массовое уничтожение людей в лагерях смерти должны были полностью морально разложить [demoralisieren] войска, и это было явно видно по шокирующим уголовным делам» [15]. Морген писал это в декабре 1945 г. и январе 1946 г., но примерно то же самое он говорил главному врачу СС Гравицу весной 1944 г., предостерегая его от «последствий, к которым приведут эти массовые убийства: эпидемия коррупции, озверение людей» [16]. Он сообщал также, что написал своему начальству рапорт об убийствах в газовых камерах, который
…приводил к самому решительному и важному выводу, что […] члены СС, причастные к убийствам в газовых камерах, в результате морально разлагаются [demoralisiert] до такой степени, что в дальнейшем не могут быть ни обычными военнослужащими, ни даже просто гражданами, и, кроме того, что этими чудовищными [ungeheuerlich] преступлениями руководство государства разрушало собственные моральные основы [17].
По словам Моргена, «с такими методами государство двигалось прямиком в пропасть» [18].
Морген рассудил, что виновные в массовых уничтожениях должны морально разлагаться и совершать и другие преступления — те, за которые Морген сможет преследовать их по суду, не имея возможности преследовать за массовые убийства. Таким образом, действовавший уголовный кодекс давал ему возможность преследовать преступников, хотя и не за самые серьезные из их преступлений.
Там, где высшая ценность, сама жизнь, больше ничего не стоит и втаптывается в грязь, уничтожается в массовом порядке, там также должны разрушаться и терять свое значение все другие права и ценности, будь то право собственности, добросовестность или что-то еще.
Одним из самых страшных мест в концентрационном лагере была каменоломня. Когда заключенные выходили, уже становилось ясно, «кого сегодня не будет». Эти назначенные лагерной администрацией заключенные переносили камни бегом. Капо непрерывно подгоняли их палками. С узников постоянно падали шапки, потому что их били по головам. Свидетели видели заключенных, которых избивали до полусмерти, а затем бросали к раскаленной докрасна печи, и их раны разбухали и чудовищно воспалялись. Члены СС также наблюдали за тем, как с помощью трубы в желудки заключенных вливали полные ведра воды, а затем топтали несчастных. Измученные заключенные бежали к
