массовое истребление продемонстрировало ему бесчеловечность таких масштабов, что это поставило под сомнение его идентичность не только как эсэсовского судьи, отстаивающего добродетели СС, но как судьи, вершащего правосудие как таковое. Его первой реакцией был отказ от этой идентичности и бегство. Однако по дальнейшем размышлении он выбрал другую линию поведения.