Но человек – часть природы, и его война с ней неизбежно становится войной с собой.
Ничто на планете не может избежать смерти и разрушения. Из смерти возникает новая жизнь, а рождение приводит к очередной смерти.
идеи о связях и общении между деревьями развернулись в более целостное понимание лесного разума.
Гриб служит трубопроводом для углерода, а возможно, и для воды, переправляемой в сухой почве от старых деревьев к молодым, как это было с березой и пихтой во влажном лесу в моей докторской диссертации.
участок показывает, как береза и пихта помогают друг другу, что они находятся в сложном равновесии, и нам нужно только набраться терпения и позволить им танцевать вдвоем в течение нескольких сезонов и лет.
Я рассказала о бактериях Bacillus на корнях березы, которые фиксируют азот, и о флуоресцентных бактериях, которые производят антибиотики и подавляют патогенные инфекции на соседних пихтах.
Я объяснила, что в Канаде, как правило, больше углерода теряется в результате лесных пожаров, нежели от сжигания ископаемого топлива. Мы должны попытаться снизить риск возникновения пожаров, планируя ландшафты со смешанными лесами вместо хвойных, а также с коридорами из березы и тополя, которые будут служить противопожарными барьерами, поскольку их кроны влажнее и не такие смолистые, как у хвойных.
Я видела прогнозы; скоро изменение климата станет нашей самой большой проблемой. Быстро растущие березы и тополя понадобятся, когда потребуется накапливать углерод в почве, где он защищен от огня.
Достигая пятидесяти лет, подойдя практически к концу жизни, береза становится более уязвимой для гриба Armillaria sinapina, поражающего ствол и корни. Armillaria sinapina похож на Armillaria ostoyae, но атакует в основном не хвойные, а лиственные деревья, например березы. Оба вида грибов встречались в этих лесах, оба способствовали природной сукцессии[45] и увеличивали неоднородность леса, убивая деревья и открывая пространство для других видов. Однако лесоводы считали гриб Armillaria ostoyae опасным, потому что он особенно вредил быстрорастущим хвойным деревьям, востребованным на рынке. Расчистка вырубок от березы и осины усугубляла ситуацию, поскольку пни создавали богатую пищевую базу для роста этого гриба, увеличивая потенциал для заражения сеянцев хвойных пород. Уничтожение березы также снижало способность хвойных деревьев сопротивляться инфекции вследствие потери полезных микробов. Armillaria sinapina представлял меньшую опасность, поскольку обычно не заражал выращиваемые хвойные деревья, однако убивал березы. По мере того как гниль поражала стареющие березы, их листья желтели, ветви отламывались, появлялись другие грибы и насекомые, пользовавшиеся сахарами березы. Этими насекомыми питались дятлы, которые, найдя подходящее место, устраивали дупла для откладывания яиц.
Долгоживущие хвойные деревья проникали в новое пространство, перехватывали лучи и капли дождя, впитывали высвободившиеся питательные вещества.
– Грибок убивает березу, а образовавшаяся пустота становится домом для других видов, внося вклад в разнообразие. Естественная сукцессия для этих лесов,
такие кустарники, как ольха и шефердия, полезны для своих колючих соседей, поскольку дают дом симбиотическим бактериям, фиксирующим азот.
