Собственно же поэтический язык в действительности ни в чем и не отличен от житейского, а величие его зависит от крепкожильности состава и того чувства, о котором он говорит. Язык сей лишь прибавляет мелодическую модуляцию к тому, о чем действительно может поведать ясное сознание среди скорбей своих иль наслаждений. Поэт, следственно, должен поступать так, как до него поступали Чосер и Шекспир — не копировать устаревшее или диковинное <…> но употреблять, колико возможно, живой, подлинный язык, избегая, разумеется, записных вульгаризмов и легковесных фраз, кои обыденной речи присущи, также точно как искусственному стилю присущи свойственные трагедии изреченья, омертвелые идиомы и нарочито выставляемое напоказ благородство, а <стилю> натуральному — все эти «ей-ей», «взаправду» и нарочито выставляемая напоказ простота.