Иду по траве, что не стала ещё перегноем,
иду по мосткам, иссушенным хозяйственным мылом,
каналы пропахли рябиной, войною и пылью.
У нас есть ведро. И поэтому скоро отмоем

большой коридор, что в занозах рябого паркета,
и комнату в лоскутах хлипких бумажных обоев.
И если бы мог я выдумать время другое,
то вышло назло бы мне именно, именно это,

в котором ледок на Фонтанке ладони увечит,
в котором у мамы — не пудра, а жёлтая манка,
и даже и мама уже непохожа на маму —