вплоть до исключения из внимания экономического класса [936]. Сегодня в центре левой политики не лежит ни миссия социализма — преодоление капитализма, — ни социал-демократическое стремление к его регулированию. Вместо этого в политике «господствуют вопросы идентичности», а угнетение превратилось из экономической категории в психологическую. Главной проблемой в ней стало непризнание (главным образом сексуальной, но также и расовой) идентичности [937].
Проблема христианских левых не в том, что они непременно не могут адаптироваться к прогрессивизму нынешней эпохи. Впрочем, несомненно, что последователи «синих лейбористов», радикальной ортодоксии и постлиберального течения христианского социализма не хотят этого делать, закрепляя свою дистанцию по отношению к левому мейнстриму. В определенный исторический момент можно было представить, что христианские социалисты смогут оставить разногласия относительно сексуальной этики, чтобы вместе заняться борьбой с экономической несправедливостью и строительством социалистического или социал-демократического общества, но это уже немыслимо в эпоху, когда «молчание есть насилие», а толерантность — лишь более коварная форма угнетения.