Хранение себя как места, где целый мир, упущенный и невосстановимый, продолжает присутствовать своим незабытым отсутствием, когда нигде уже больше его нет и, похоже, не может быть – это, может быть, и безумное, но единственное дело, оставшееся достойным человека.

Но не нужно думать, будто стоит нам занять ту или иную позицию, как произойдет что-то вроде хранения мира. Целое присутствует только в нашем надрыве от того, что его нет.

Спрашивается, что же такое человек, если он может узнать себя только в целом мире, при том, что целый мир невозвратим? Впрочем, незнание человека, может быть, еще не самая большая беда, – во всяком случае, не такая, чтобы сразу спешить во что бы то ни стало свести тут концы с концами».