Марин внимательно разглядывала каждый листик, придирчивее, чем сверхзаботливая мать, которая думает, будто всегда знает, когда ее детям холодно. И лучше мне было не рвать их при сворачивании, не передерживать воду на лишний градус и не хватать не тот чайник. Сначала я боялась, что наставница будет ругать меня за промахи, как делала моя мать. Но Марин никогда и ни в чем меня не упрекала. Она просто искренне грустила над листьями, которые посадили, растили, поливали, собирали, окисляли, скручивали и сушили, — а в итоге попросту сварили, как шпинат, не дав раскрыться во всей красе. Каждый раз я чувствовала себя так, будто ощипала крылья бабочки, только что вылупившейся из кокона.