Он сполз спиной по стене и в неестественной, скрюченной позе застыл над завалинкой. Тогда она поняла, как непростительно глупо казнила их и себя тоже, схватила у порога первое, что ей попало на глаза, – хворостину, которой выгоняла по утрам корову, и с небывалым ожесточением набросилась на Дрозда.