остановился и, сверкая глазами, торжественный, как патриарх, как судия, между тем как вдали звенел колокол, повторил три раза:
– Будь проклят! Проклят! Проклят! Настанет день, и ты убьешь отца и мать, свирепая душа!
Он преклонил колени, тихо закрыл глаза и испустил дух.