Старуха кляла тех, с вещмешками, упрекала в своем вынужденном прозябании, в своих потерях, лишениях, обреченности. Она не понимала ту здоровую молодость, так покорно сдающуюся, так запросто покидающую города, дома, не защищающую ни себя, ни ее, не оставляющую ей благость старости на родной земле с виноградниками на склонах и винодельнями в погребах.
Она их ненавидела. Она жалела их до невозможности.