Имея в виду эти соображения, так же как степень возбуждения, которую я счел не свыше общедоступного, но и не ниже критического вкуса, я достиг сразу того, что я представил себе как необходимую длинноту моей замышленной поэмы – длинноту приблизительно в сто строк. В ней, на самом деле, сто восемь строк