Но на душе у неё лежал камень, и он становился всё тяжелее. Она не могла больше есть и с каждым днём становилась всё бледнее. Вечерами подолгу не могла уснуть, потому что, когда всё вокруг затихало, перед глазами у неё оживал альпийский луг, весь в цветах и сиянии солнца, а когда она всё же засыпала, во сне ей являлись красные вершины Фалькниса и огненные снежные поля Чезапланы, и наутро Хайди хотелось радостно выбежать из хижины – но тут она обнаруживала себя в своей большой кровати во Франкфурте, так далеко, очень далеко от дома, куда ей было нельзя вернуться. И тогда Хайди вжимала голову в подушку и плакала долго, очень тихо, чтобы никто не слышал.