Порой, оторвав взгляд от выжженного солнцем жнивья или бескрайних снежных просторов, я поднимал глаза к небесам и думал о том, что я отмечен знаком священства: я был жрецом и, значит, должен быть лучше других. В другой раз я выслушивал на исповеди грехи своих сверстников, и меня поражала мысль, что я цепями прикован к добру и даже не могу порезвиться с друзьями.