Киваю на дерево в коме,
что кралось за мной, отступая,
то берегом сношенным, зная,
что май затерялся в соломе.

То томом, ободьями глины
занеженным горем потопа...
Глаголов плакатные спины
торчали из чресел окопа.

Свисти в свою гильзу, солдатик.
Ты вычерпал порох атаки,
и ворон расклёвывал даты
на камне, топорщились знаки

грехов на ружейном прикладе...
Рубашка сбежала от тела
на голос в увечной прохладе
и рифма её не задела.

И скатка хвостом заиграла
в твоих городах огорчённых,
где милая маятник крала
у жизни твоей запечённой
и Солнце пехоту алкало.