объявление сумасшедшим в первой половине XIX в. могло служить эквивалентом ареста в специфической ситуации — при отсутствии прямых доказательств политического инакомыслия, позволявших легализовать уголовное преследование. Речь шла о персональных репрессиях, сопоставимых с заключением в тюрьму или крепость.