сумела ухватиться за выступ скалы.
Добравшись до места, где лежала Уилла, Шейми увидел, что у нее сломана правая нога. Из-под разорванной кожи торчали неровные края кости. Шейми поспешил вниз, туда, где остались масайские проводники, чтобы с их помощью спустить Уиллу. Но в лагере его ожидала новая трагедия: почти все проводники были убиты враждебным племенем джагга. Остальные исчезли неведомо куда. Шейми не оставалось ничего иного, как нести Уиллу на себе, идя сквозь джунгли и по равнинам. Через несколько дней утомительного пути по горам, сквозь джунгли, а затем по равнине он вышел к железной дороге, соединявшей Момбасу с Найроби. Шейми удалось остановить приближающийся поезд и довезти Уиллу до Найроби. Там он сразу же понес ее к единственному в городе врачу. Увы, за столько дней пути рана Уиллы стала гангренозной. Врач сказал: единственный способ спасти Уилле жизнь — немедленная ампутация ноги чуть ниже колена. Уилла умоляла Шейми не позволять врачу ампутировать ногу. Она говорила, что уже не сможет подниматься в горы. Однако Шейми был глух к ее мольбам. Он поверил врачу и ради спасения ее жизни согласился на ампутацию. Уилла ему этого не простила. Едва окрепнув, она покинула больницу. И его.
В своем прощальном письме Уилла писала:
Каждое утро я просыпаюсь в отчаянии и с таким же ощущением засыпаю. И что мне теперь делать? Куда отправиться? Как жить? Мне сложно прожить ближайшие десять минут, не говоря уже об оставшейся жизни. В этой жизни уже не будет холмов, куда я смогу забраться, тем более не будет восхождений на горные вершины. Что еще ужаснее, в ней не будет мечтаний. Лучше бы я погибла на Килиманджаро, чем так жить.
— Шейми, перестань себя винить. Твоей вины в этом нет, — решительно сказала Эдди и крепко сжала его руку. — Ты совершил невозможное, вытащив ее с той горы. И в Найроби ты принял единственно возможное решение. Единственно правильное. Представь, ты бы поддался на ее уговоры. А затем представь, как стоял бы в гостиной моей сестры и объяснял бы, что позволил ее дочери умереть, уступив бредовым просьбам Уиллы. Я тебя понимаю, Шейми. Все мы.
— От этого мне не легче, — печально улыбнулся Шейми. — Все меня понимают, Эдди. Все, кроме Уиллы.
Глава 2
— Прошу прощения, мистер Бристоу, — сказала Гертруда Меллорс, просунув голову в дверь кабинета ее начальника, — на проводе мистер Черчилль. «Таймс» нужен ваш комментарий по поводу доклада министра труда о детском труде в Восточном Лондоне. Мистер Асквит приглашал вас на ужин в
Добравшись до места, где лежала Уилла, Шейми увидел, что у нее сломана правая нога. Из-под разорванной кожи торчали неровные края кости. Шейми поспешил вниз, туда, где остались масайские проводники, чтобы с их помощью спустить Уиллу. Но в лагере его ожидала новая трагедия: почти все проводники были убиты враждебным племенем джагга. Остальные исчезли неведомо куда. Шейми не оставалось ничего иного, как нести Уиллу на себе, идя сквозь джунгли и по равнинам. Через несколько дней утомительного пути по горам, сквозь джунгли, а затем по равнине он вышел к железной дороге, соединявшей Момбасу с Найроби. Шейми удалось остановить приближающийся поезд и довезти Уиллу до Найроби. Там он сразу же понес ее к единственному в городе врачу. Увы, за столько дней пути рана Уиллы стала гангренозной. Врач сказал: единственный способ спасти Уилле жизнь — немедленная ампутация ноги чуть ниже колена. Уилла умоляла Шейми не позволять врачу ампутировать ногу. Она говорила, что уже не сможет подниматься в горы. Однако Шейми был глух к ее мольбам. Он поверил врачу и ради спасения ее жизни согласился на ампутацию. Уилла ему этого не простила. Едва окрепнув, она покинула больницу. И его.
В своем прощальном письме Уилла писала:
Каждое утро я просыпаюсь в отчаянии и с таким же ощущением засыпаю. И что мне теперь делать? Куда отправиться? Как жить? Мне сложно прожить ближайшие десять минут, не говоря уже об оставшейся жизни. В этой жизни уже не будет холмов, куда я смогу забраться, тем более не будет восхождений на горные вершины. Что еще ужаснее, в ней не будет мечтаний. Лучше бы я погибла на Килиманджаро, чем так жить.
— Шейми, перестань себя винить. Твоей вины в этом нет, — решительно сказала Эдди и крепко сжала его руку. — Ты совершил невозможное, вытащив ее с той горы. И в Найроби ты принял единственно возможное решение. Единственно правильное. Представь, ты бы поддался на ее уговоры. А затем представь, как стоял бы в гостиной моей сестры и объяснял бы, что позволил ее дочери умереть, уступив бредовым просьбам Уиллы. Я тебя понимаю, Шейми. Все мы.
— От этого мне не легче, — печально улыбнулся Шейми. — Все меня понимают, Эдди. Все, кроме Уиллы.
Глава 2
— Прошу прощения, мистер Бристоу, — сказала Гертруда Меллорс, просунув голову в дверь кабинета ее начальника, — на проводе мистер Черчилль. «Таймс» нужен ваш комментарий по поводу доклада министра труда о детском труде в Восточном Лондоне. Мистер Асквит приглашал вас на ужин в
