Возможно, что это служебное рвение, возможно — личная корысть? Но моральная атака продолжалась до тех пор, пока от нервного напряжения у «летуна» не затряслись руки. В эту минуту ему хотелось просто застрелить этого чекиста, который так нагло ворвался в его жизнь. Фээсбешник намекнул, что в случае, если он надумает жаловаться, то ему придется пожалеть об этом.

Виктор находился явно в какой– то гипнотической прострации. Но он где– то сердцем чувствовал, что незнакомец желает окончательно определить Сергея на баланду. Все это наводило на мысль, что он лично питает к Лютому какие– то неприязненные отношения.