. Но теперь-то мы осознаём, что шахматы — не столько спортивный, сколько культурный феномен, а любая культура по природе своей неантагонистична. Она — результат не соперничества, но сотрудничества, симбиоза. Наверное, поэтому мне так нравится жанр задач на «кооперацию», когда белые и черные фигуры не борются друг с другом, но, наоборот, действуя совместно, должны (в требуемое количество ходов) объявить мат черному королю. Однажды философа Бенедикта Спинозу спросили: почему вы одинаково довольны и когда выиграете партию в шахматы, и когда проиграете? А он в ответ: потому что гибель любого из королей радует мое республиканское сердце! В определенном смысле все мы сегодня спинозисты (только не политические, а эстетические) — нам не важно, кто именно выиграет партию, нам важна лишь красота получающихся на доске узоров.
(Как прекрасна Ксения Александровна в момент своей убежденной речи!
Как жарко осуждает она концепции «победы» и «спорта», как страстно отстаивает идею нежного, тонкого, деликатного взаимодействия, рождающегося в процессе партии, позволяющего партнерам соприкасаться не телами, но мыслями, устанавливающего между двумя играющими максимально интимную — почти телепатическую — связь.
«Восклицательный знак», — думает Кирилл.
«Восклицательный знак», — думает Майя.
«Восклицательный знак», — думает Ида Карловна.
«Выпить, может быть, еще коньяку?» — думает Фридрих Иванович.)
(Как прекрасна Ксения Александровна в момент своей убежденной речи!
Как жарко осуждает она концепции «победы» и «спорта», как страстно отстаивает идею нежного, тонкого, деликатного взаимодействия, рождающегося в процессе партии, позволяющего партнерам соприкасаться не телами, но мыслями, устанавливающего между двумя играющими максимально интимную — почти телепатическую — связь.
«Восклицательный знак», — думает Кирилл.
«Восклицательный знак», — думает Майя.
«Восклицательный знак», — думает Ида Карловна.
«Выпить, может быть, еще коньяку?» — думает Фридрих Иванович.)
