На самом деле это не та книга, над которой рыдаешь (по крайней мере, для меня). Над ней сидишь с комом в горле, с неприятным ощущением беспокойства внутри. Печальнее всего то, что конец ты как бы заранее знаешь, скорее даже не конец, а продолжение. Потому что 1937 — слишком далеко, чтобы всë стало хорошо. Да и стало ли оно вообще?