Сколько раз читаю, столько раз удивляюсь, как тонко и чутко-проницательно чувствовал и понимал Бальзак ранимые и загадочные женские души, словно когда то, а то и не единожды, он уже жил в теле женщины, любил, страдал и тосковал в нем вместе с ней, или как иначе объяснить его писательский талант, поражающий нас необычайным знанием женской сущности? Это поразительно. Но еще более очаровательна нетленность этого романа. Событиям, происходящим в нем, уже 200 лет как, а чувство, что все вчера, или сегодня, и высший свет, и слезы, и любовь, и браки, и проституция в них иногда. Ничего не изменилось. И в этих смыслах ,пока человек имеет способность любить, вряд ли что изменится и через еще 200.. Этим и прекрасна Классика. В литературе, музыке, живописи, кино- в любом творческом направлении- классические произведения будут актуальны всегда. Конечно, читать.
В жизни не читала ничего более утомительного в своей скукоте. Даже в "Колобке" персонажи раскрыты более, чем в этом "произведении". Пустое бесполезное чтиво. Никому не рекомендую.
Огромнейшая печаль женщины, выбравшей самостоятельно свой путь и грустившей по поводу и без. Невообразимая печаль. Автор явно преувеличил страдания женщины, но её эгоизм получил по заслугам. Пятиминутное пребывание Елены в этом романе очень его скрасило.
Книга жизни: непростая, иногда абсурдная, но правдивая, обнажающая пороки общества, женщин, мужчин. Все ищут счастья, но радостных моментов в книге невероятно мало... На протяжении всей книги не покидало ощущение щемящей жалости к Елене и чувство негодования на г-жу Д'Эглемон: разве может МАТЬ так утонуть в своём законченном эгоизме?! В конечном счёте отвечать придётся за всё, и об этом задумываешься во время чтения и долгое время после осмысления произведения.
..Лицо молодой женщины безмятежно, гладко, ясно, как поверхность дремлющего озера. Своеобразие начинает появляться в женском лице лишь к тридцати годам...
Захватывает описание чувств не только женщины, но мужской половины этого романа.
Если «Человеческая комедия» — это зеркало, запотевшее от дыхания эпохи, то «Тридцатилетняя женщина» — трещина в этом зеркале, через которую проглядывает самая горькая и возвышенная из истин: женщина в обществе есть одновременно жертва и бунтарь, ангел и сфинкс. Бальзак, этот титан реализма, чьи перо сравнимо с хирургическим скальпелем, вскрывает не просто психологию — он препарирует саму душу «женщины осени», обнажая нервы, сплетенные из противоречий.
Роман — не история одной героини, а коллективный портрет эпохи, где женская судьба предопределена законами света жестче, чем законами природы. Тридцатилетие здесь — не возраст, а метафора. Это рубеж, где романтические иллюзии, словно осенние листья, сметаются холодным ветром реальности. Героини Бальзака — маркизы, матери, любовницы — вынуждены выбирать между долгом и страстью, обществом и одиночеством, любовью и свободой. Их трагедия в том, что любой выбор ведет к утрате: стать «честной женщиной» — значит похоронить мечты, восстать против условностей — быть растоптанной.
Бальзак, циник и мечтатель в одном флаконе, подходит к женской психологии не как любовник, а как натуралист, изучающий редкий вид. Он не оправдывает, не романтизирует — он *анализирует*. Его героини — не абстракции, а плоть от плоти общества, где брак был сделкой, материнство — долгом, а любовь — преступлением. Парадокс в том, что именно мужское перо, свободное от сантиментов, смогло обнажить эту правду: женщина XIX века была узницей в клетке из кружев и предрассудков.
Его гений — в деталях. Взгляд героини, который «говорит о тысяче непролитых слез», жест, выдающий внутреннюю дрожь под маской спокойствия, пауза в диалоге, красноречивее слов. Бальзак улавливает *физиологию души*: как социальное давление искривляет естество, как подавленные желания превращаются в яд, как материнство становится и благословением, и проклятием.
Современному читателю роман может показаться архаичным — мол, разве можно сравнить страдания маркизы с борьбой женщины XXI века? Но в этом и есть сила Бальзака: он пишет не о платьях и балах, а о вечном конфликте между личностью и системой. Его «тридцатилетние» женщины — те же современницы, разрывающиеся между карьерой и семьей, свободой и одиночеством, эгоизмом и жертвенностью.
Спорным остается вопрос: не является ли бальзаковский взгляд взглядом *колонизатора*, который описывает «экзотику» женской души, оставаясь в плену патриархальных стереотипов? Да, его героини часто — жертвы, но в их слабости — скрытая сила. Они манипулируют, страдают, лгут, но через это — *выживают*.
«Тридцатилетняя женщина» — это не ответ, а вопрос, брошенный в вечность. Как может душа остаться живой в мире, где ее предназначение — быть украшением, матерью, тенью? Бальзак, как истинный философ, не дает рецептов, но заставляет нас замереть в немом диалоге с самими собой. И разве не в этом — высшая цель литературы?
