Бросив недоеденный ужин, он уходит. Главное, не плакать при всех.
К отцу домой не возвращайся, иначе скоро в землю ляжешь, как мать.
Рита знает, что если она даст слабину и вернется, и если он примет ее назад, она будет вечно сутулиться и вжимать голову в плечи, и на шее нарастет жировой горб, как у мамы.
Рита вспоминает, как еще молодая мама с синяками на лице и заплывшим глазом готовит ей на кухне завтрак, нервно и резко гремит крышками, тарелками, чайником на плите
Бывают дни, когда Антон агрессивен. Он может схватить Риту за волосы и, матерясь, протащить ее, брыкающуюся, от дивана до балкона, просто чтобы она покурила вместе с ним. Может заламывать ей руки — до слез, до хруста в костях, до ноющих неделями кровоподтеков, а потом смазывать синяки «Спасателем», вправлять вывихи и целовать так сладко, что она забывает о боли. Несколько раз он ломал ей ребра, дважды — руку, Рита тогда потеряла сознание и очнулась уже в машине скорой помощи.
«Вытоптали поле, засевая небо».
Рита знает, что если она даст слабину и вернется, и если он примет ее назад, она будет вечно сутулиться и вжимать голову в плечи, и на шее нарастет жировой горб, как у мамы.
Бывают дни, когда Антон агрессивен. Он может схватить Риту за волосы и, матерясь, протащить ее, брыкающуюся, от дивана до балкона, просто чтобы она покурила вместе с ним. Может заламывать ей руки — до слез, до хруста в костях, до ноющих неделями кровоподтеков, а потом смазывать синяки «Спасателем», вправлять вывихи и целовать так сладко, что она забывает о боли.
Рита заходит вечером в магазин за продуктами на ужин со списком, как мама, учится печь пироги, гладит вещи Антона, ждет его после работы — все по-взрослому.
Они с Антоном очень быстро начинают жить вместе — съехаться после трех месяцев знакомства и месяца отношений кажется естественным.
