Знание — это теория, познавание это опыт. Познавание означает, что ты открыл глаза и видишь; знание означает, что кто-то открыл глаза, увидел и говорит вам об этом, а вы просто собираете и запоминаете сведения. Знание можно приобрести, даже если ты слеп.
когда есть объяснение, поэзия исчезает.
Если ты не доверяешь непознаваемому, тогда как ты можешь сказать, что роза красива? Где ее красота? Красота розы не определяется компонентом химических элементов. Розу можно проанализировать, определить из каких химических элементов она состоит, но вы не увидите там красоты.
Ты можешь вскрыть человека, посмертно — и не найдешь там ни какой души. И ты можешь продолжать искать Бога, и нигде его не найдешь, потому что он всюду.
Пока ум не знает всего он остается в страхе, — потому что знание дает власть, а если есть что-то таинственное, ты обречен оставаться в страхе, потому что таинственное нельзя контролировать; ничего не должно оставаться таинственным. Но если не будет непознаваемого, тогда исчезает вся поэзия, исчезает вся любовь, исчезает вся тайна, исчезает все удивление, исчезает душа, исчезает песня и празднование. Когда все познано — тогда не остаётся ничего ценного. Если все может быть познано, тогда в жизни нет никакого смысла.
настаивает, что все должно быть познано, он не может допустить, того, что-то может остаться непознанным. Непознаваемое вечно. Именно в непознаваемом — смысл жизни.
Ihi passika: Ихи пассика — Приходи и смотри!».
Знания можно почерпнуть из писаний, а познание — это ваше. С накоплением знаний возрастает эго. Если цепляться за это знание, то возникает громадное напряжение. Невежество соседствует с ложным, приобретенным знанием и информацией. Вы невежественны, но думаете, что знаете. Отсюда и напряжение. Гораздо лучше не знать и понимать, что «я невежественен». Напряжение будет, но не такое большое. Если вы не обманываете себя знанием, полученным от других, то вы можете искать в себе самом, и тогда возможно познание.
И даже те люди, которые отреклись от мира — стали санньясинами, монахами — не отрекаются от своих личностей.
И даже те люди, которые отреклись от мира — стали санньясинами, монахами — не отрекаются от своих личностей.