Гражданская война. Двадцатый год. Лавины всадников и лошадей в заснеженных донских степях — и юный чекист-одиночка, «романтик революции», который гонится за перекати-полем человеческих судеб, где невозможно отличить красных от белых, героев от чудовищ, жертв от палачей и даже будто бы живых от мертвых. Новый роман Сергея Самсонова — реанимированный «истерн», написанный на пределе исторической достоверности, масштабный эпос о корнях насилия и зла в русском характере и человеческой природе, о разрушительности власти и спасении в любви, об утопической мечте и крови, которой за нее приходится платить. Сергей Самсонов — лауреат премии «Дебют», «Ясная поляна», финалист премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга»! «Теоретически доказано, что 25-летний человек может написать «Тихий Дон», но когда ты сам встречаешься с подобным феноменом…» — Лев Данилкин.
– Дурак ты, ей-богу, – ответил Леденев жалеюще. – Да это одно и стоит того, чтоб всю свою кровь по капле сцедить. Советская власть человеку сказала, что каждый может стать кем он захочет. По нутру своему, по природе планиду избрать, а не идти, как бык по борозде, по той дорожке, какую господа тебе судили. Была бы только сила в самом тебе заложена – задаток от Бога.
ни земля, ни лютый ветер не слышат тоски человека по иной, лучшей жизни, где было, есть и будет только так, как есть, и в том, что никак по-другому нельзя, и заключается единственная справедливость.
У русского человека, как видно из истории, вообще лишь два вектора – самопожертвование и саморазрушение, а середина между святостью и скотством ему скучна, неинтересна.
Общее впечатление, что автор перемудрил. Очень запутанный сюжет, интрига в интриге, постоянно скачет таймлайн и пов, много оммажей русской литературе, много деталек и подсказок по ходу детективного сюжета, очень много философских рассуждений. Если попривыкнуть к сеттингу и героям и продраться через первые главы, то читать интересно. Финал - большое разочарование, рассусолен на несколько глав с несколькими внезапными поворотами, но при этом автор, который до этого все подробно разжевывал, умудрился не объяснить, как получилось, что получилось.