– Иногда мы часто забываем о том, что по-настоящему любим, – улыбнулась бабушка, убирая волосы с ее заплаканного лица. – Мы заняты другими, как нам кажется, более важными делами, а то, что действительно важно, стирается из памяти.
Бабушка Лиля? Ты не спишь? – Нет, дорогой, – не отрывая взгляда от окна, сказала Лиля. – Что ты хотел? – Новый год через несколько минут! Мама и папа спрашивают, когда ты выйдешь к столу? – Я знаю, что Новый год близко, – улыбнулась Лиля. – Я наконец-то почувствовала Деда Мороза… Он скоро придет…
– Ба, сейчас заходил отец и… – И он сказал, что не видит твою Олю, – спокойным голосом закончила за девочку бабушка. Лиля осеклась, растерянно глядя на бабушку. – Ну а чего ты думала?.. – хрипло усмехнулась бабушка. – Я сразу поняла, кто такая эта Оля. Она – твое новогоднее желание! Что ты пожелала под бой курантов, ну?! – Я пожелала найти подругу, – голос Лили сделался слабым и бесцветным. Бабушка откинулась на спинку кресла, ее непривычно колючий взгляд смягчился. Она вздохнула, причмокнула губами и, наконец, произнесла: – В новогоднюю ночь я почувствовала присутствие Деда Мороза. И когда увидела твою подружку, обо всем догадалась. Вот так, из ничего воплотить человека, пусть даже не совсем настоящего… – бабушка Елизавета покачала головой, – знаешь, это удивительное чудо. Боюсь, в этом году больше никто не дождался исполнения своих новогодних желаний. На сотворение твоей Оли должна была уйти вся Лишняя Магия. – Лишняя Магия?.. Дед Мороз?.. – пролепетала Лиля. – О чем ты вообще говоришь? Бабушка бросила задумчивый взгляд в окно, на падающий снег, и произнесла: – Новогодняя ночь особенная, – сказала она. – В мир проникает Магия, и с ее излишком надо что-то делать. Иначе мир может расколоться, перегореть, как лампочка. Распределять излишек Магии – это одна из обязанностей Деда Мороза. Люди загадывают желания, и некоторые, самые заветные, исполняются. Дед Мороз делает это не по доброте душевной, а потому что так надо. Языческие боги поддерживают равновесие, следят, чтобы мир не рухнул во тьму. – Но почему же ты видишь Олю, а папа нет? – Лиля смотрела на бабушку, и не знала, что думать. Ее знаменитая глухота куда-то исчезла, сейчас она совершенно не походила на девяностодвухлетнюю старуху, которой осталось полшага до деменции. – Я много чего знаю и умею, уж поверь. Но и для меня она выглядит не совсем как человек. Скорее, как… схема человека. Или набросок.
Пёс торжествующе улыбнулся, наблюдая за парой, бредущей сквозь снег по уютной праздничной улочке. На этой самой улочке раньше жил один очень хороший человек, помнивший традиции. Жаль только, век людей был недолог. – Ну, что скажешь? – Ладно, ты победил. Неплохо поиграли, – согласилась Кошка и ткнула изящным пальчиком. – Смотри, как они сейчас ещё больше удивятся… Девушка впереди взвизгнула, но не от страха, а от радости, обнаружив у подъезда коробку с котёнком и щенком. Парень со смехом что-то ей говорил. Город улыбался – ему нравилось делать подарки. – Ну что, ещё кому-нибудь поможем? Знаешь, сколько тут было загадано желаний? – Ну не-ет, это не моя работа, – возразила Кошка. – И вообще, мне уже пора – у тебя тут становится слишком холодно!
Пёс махнул рукой, и снег закружился, взлетая со скамейки искрящимся смерчем. Кошка улыбнулась, присела, приглаживая длинную юбку, и закинула ногу на ногу. Фонарный свет проливался колдовским золотом сквозь тёмные припорошенные ветви. Загадочные синеватые тени протягивались по аллеям, с любопытством принюхивались, но не решались приблизиться к хозяину и его гостье. Город чуть улыбался, прислушиваясь к разговорам случайных прохожих, к музыке с катка вдалеке, на площади, где его люди уже успели нарядить Древо. Пусть они плохо помнили, зачем, а всё ж по-прежнему наряжали, повязывали ленточки и загадывали желания. Некоторые он даже исполнял – почему нет? А некоторые исполнял даже не он…
– Только облик смени, чтобы мне под стать. Тот, что я люблю. Усмехнувшись, он исполнил её каприз. Город вообще любил необычных гостей, и эту – особенно, так почему бы не потакать самую малость их прихотям? Тем более что это было ему совсем несложно. И когда хозяйка Пончика вернулась в магазин, чтобы докупить забытую банку зелёного горошка, она уже не увидела так испугавшего её бездомного. По заснеженной аллее удалялась парочка – экзотически одетая в стиле бохо молодая женщина, державшая под локоть элегантного господина в тёмном драповом пальто.
навострил уши, но не поднял голову, уже зная, кто идёт. Глянул коротко исподлобья на изящные сапожки, остановившиеся напротив, на немыслимые модные шпильки. Их обладательница словно не страшилась гололёда под обманчивым покрывалом снега. Края ассиметричной шерстяной юбки внахлёст колыхнулись, когда она сделала шаг ближе. Мелодично звякнули браслеты, когда к нему потянулась изящная смуглая рука. – Ну что же ты сидишь? – мурлыкнула она. – Пойдём, прогуляешься со мной. Угостишь. – Ишь какая, – Пёс хитро прищурился, глядя на неё. – Это мои подношения. – Тем слаще, если их разделить, – улыбнулась Кошка. Зелёные глаза блеснули под прядями длинной чёрной чёлки, припорошенной снегом. Плотный палантин едва защищал её.
Близилось время особого волшебства, когда его улицы украшались ожерельями огней, а за стеклом вырастали нарядные деревья – ритуал, смысл которого большинство жителей тоже уже подзабыли, окружив новыми традициями.
Она не знала, что теперь делать. Этот поцелуй заставил ее почувствовать что-то… новое. Губы все еще горели, и она, сама не сознавая, что делает, коснулась их пальцами. Алексис до сих пор ощущала запах его духов. Что это было? Сандал? «Не ври хотя бы себе, ты хотела остаться в гардеробной и целоваться с ним до рассвета», – подумала она.
Мартин нервно сглотнул, одернул рукава пиджака. Затем осторожно толкнул дверь и вошел в большую и светлую гардеробную. Алексис стояла посередине и пыталась застегнуть на спине молнию платья-футляра винного цвета. Выглядела она в нем просто великолепно. Мартин застыл, не в силах оторвать взгляд от ее обнаженной спины. – Ты чего там застрял? – проворчала Алексис и обернулась. Их глаза встретились, и Мартин понял, что… влюбился. Хоть и пытался убедить себя, что это не так. Ее длинные ресницы, карие глаза, темные волосы, заколотые золотым гребнем, красная помада на губах, все это заставляло его сердце трепетать. Он кашлянул и, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно, сказал: – Поворачивайся, я застегну. Алексис, коротко вздохнув, кивнула. Подойдя к ней, он свел вместе края платья, молния с коротким «вжух» взлетела наверх. Замерев на секунду, Мартин нерешительно положил руки на плечи Алексис, готовый тут же убрать их. Она, не оборачиваясь, накрыла их своими ладонями. А потом повернулась. Она смотрела на Мартина снизу вверх. Ее дыхание сбилось, губы приоткрылись, и если бы он сейчас ее не поцеловал, то потом никогда бы себя не простил. Поэтому Мартин наклонился и накрыл ее губы своими. Его рука опустилась на талию Алексис, он привлек ее к себе, она подалась вперед, запустила пальцы в его распущенные волосы… Поцелуй длился всего несколько секунд, Алексис отстранилась первой. Смущенно отступила и спросила: – Теперь пойдем к остальным?..
