Здания и все люди внутри них помещены в подземелье – 18-уровневый лабиринт, наполненный ловушками, монстрами и их добычей. Подземелье такое огромное, что оно размером с земной шар.
Ты судишь всех по себе, Хедин, от всех ожидая своей стойкости, верности, убеждённости. А эти «все» – они не такие. Слабые. Увлекающиеся. Не видящие так глубоко, как ты. Терзаемые собственной памятью, возводящие какие-то личные беды в абсолют. Неидеальные, несовершенные, то и дело творящие такое, что волосы дыбом встают.
– Почему это «якобы»? – притворно обиделась Гулльвейг, откидывая забрало вычурного шлема, украшенного многочисленными (и бессмысленными) шипами. – Оно и впрямь глубоко.
Гномы, сплошным кольцом окружавшие жертвенные стада, загомонили. Оно и понятно – из сгустившегося дыма вдруг выступила фигура, явно женская, в чёрно-золотых доспехах, поражавших изощрённостью и деталями. Они охватывали Гулльвейг словно вторая кожа, не скрывая длинных стройных ног и высокой груди. В таких доспехах невозможно биться по-настоящему, зато произвести впечатление на мастеров Кольчужной Горы – очень даже
