Во время своего служения у художника она видала от него и не такие виды, привыкла ко всему и, махая рукой, обыкновенно говорила: – Одно слово – художник!
Банкомет потянул бывшую на ней ставку и вдруг, прежде чем Елчанинов мог опомниться, Кирш кинул все двадцать пять рублей на стол, но не на то место, где делали ставки, а под руку банкомета, загребавшего деньги в банк. – Это что же такое? – спросил банкомет. – Мой проигрыш! – хладнокровно ответил Кирш. – Но ведь вы не ставили денег на карту? – еще более удивился банкомет. – Я поставил мысленно! – громко и отчетливо произнес Кирш, так что все это слышали. Вокруг стола пробежал говор. Елчанинов стоял ни жив, ни мертв, чувствуя, что ничего не может сделать. Варгин переминался с ноги на ногу, кусал губы и изумленно оглядывался кругом. Банкомет пожал плечами, улыбнулся и как бы против воли, подчиняясь блажной фантазии щедрого игрока, положил деньги в банк и продолжал метать. Следующая дана была дама. Кирш вдруг протянул обе руки к банку и потащил к себе все, что там было. – Позвольте! – остановил его банкомет. – То есть как «позвольте»? – возразил Кирш. – Ну да! Вы забираете банк? – Я мысленно шел по банку на даму! – заявил Кирш и решительно потянул к себе деньги. Кругом заволновались. Послышались возгласы, раздался хохот. Банкомет растерянно оглядел играющих, напрасно ища в них поддержки и сочувствия: право было на стороне Кирша. Банкомет мог не принять его мысленной ставки в двадцать пять рублей, но, раз он принял ее, то должен был и отвечать теперь на другую мысленную же ставку Кирша. – Как же это так? – начал было он все-таки протестовать. Но тут уже выступил Елчанинов своей сильной, огромной фигурой. – Да так, – перебил он, сообразив теперь и поняв, в чем дело, – вы двадцать пять рублей приняли? Банкомет должен был согласиться, что принял. – Ну, так и платите теперь! Спорить было нечего. – Вот так случай! Такого случая не было! – удивлялись кругом. – И уж, конечно, не будет! – сказал банкомет, убедившийся, что всякие дальнейшие протесты и разговоры будут напрасны. Кирш же спокойно забрал деньги в карман; у него было не двести рублей, а больше.
сожалению, мы, дворяне, воображаем, что Россия только для нас, и заботимся лишь о своих интересах; о своих интересах заботятся также и придворные, мечтающие только о наградах и о своей карьере, и военные, недовольные тем, что отняли у них муфты и заставили их служить по-военному.
