Валентин обернулся к Глебу, оторвавшись от компьютера:
– Интересный у вас кейс. Ну, что я вам скажу на этом этапе – персонажи эти точно не близнецы: у них разный год рождения, разные фамилии и отчества. Вот этот – Левашов Владимир Эдуардович, тридцать семь лет, а вот этот, – он кликнул мышкой, и изображение поменялось, – Дубовец Иван Игнатьевич – тридцать пять лет. Они не только не близнецы, но и не братья, так как отчества у них разные. Во всяком случае, не единокровные. Дубовец – менеджер по продажам в типографии, – он внимательно посмотрел на экран, – а место работы Левашова вообще не указано. Странно, правда?
– Наверное, – Глеб таращился в компьютер, – и что это значит?
– Пока не знаю, но, как правило, ничего хорошего, просто так люди не меняют имена и фамилии. Думаю, что Левашов – парень совсем не простой, потому что информации о нём почти нет.
Я закрываю глаза и малодушно мечтаю о смерти. Она мне кажется чем-то нежным и чистым – бесконечно прекрасным забвением, одетым в кристально-чёрную мантию спокойствия. Спокойствие сегодня ей не грозило ни в каком виде. «Этот день нужно просто пережить»
была пациентка Дубовец, но только Светлана Афанасьевна, а не Леонидовна, правда, была и пациентка Светлана Леонидовна с фамилией Лотова. Так вот, вернёмся к Светлане Афанасьевне Дубовец. У неё был сын – Иван Игнатьевич, вот смотрите, – и Валентин щёлкнул по клавиатуре, – появилось фото светловолосого парня в толстовке с капюшоном, с зачёсанными вперёд несвежими волосами и растерянным взглядом, – а вот… оп-па, – почти по-цирковому сказал он, и на экране появилось уже знакомое изображение того же парня, только волосы были зачёсаны назад, на губах лёгкая полуулыбка, бесстрастный взгляд и край рубашки с галстуком, – а это Левашов Владимир Эдуардович
