Всегда была скамейка, теряющая чешуйки краски, а иногда — теряющая рейки, и в этом случае скамейку ремонтировали. Кофта крупной вязки и выпуклые очки. Кажется, люди привыкли. Некоторые здоровались. Некоторые шептались: «Приподъездный сфинкс».
Елена Степановна вздрагивает. Как из опутавшего паутинного кокона, как из трясины, сковавшей движения, она встаёт, расправляет согбенные плечи, отряхивается. Мысленно — для девяноста шести лет её телу всё же будет лучше сидеть на скамейке спокойно