Темнейший впервые так целовал ее, сжав копну волос в кулак и не давая пошевелиться. Странная боль полилась по животу и позвоночнику. Все стало неважно: и Тьма, и воронка, отлетел куда-то далеко страх и холод…
От плеча Гильса, к которому она прижималась щекой, пахло горько и терпко. Бензин, ветер, дожди и какая-то великая тайна, которая всегда есть у того, кого любишь. Темнейший впервые так целовал ее, сжав копну волос в кулак и не давая пошевелиться. Странная боль полилась по животу и позвоночнику. Все стало неважно: и Тьма, и воронка, отлетел куда-то далеко страх и холод…
Гильс легко сбросил с себя футболку, и она улетела в темноту. Вспышка молнии высветила на миг его обнаженный торс, сверкнул медальон в виде паука на напряженной шее. Вампир сорвался: голос его был похож на стон уставшего бороться с собой зверя. Зверь долго смотрел на добычу, сдерживался, терпел, а добыча провоцировала. Теперь же он потерял над собой контроль – и Влада впервые увидела, каким может быть Гильс Муранов без тормозов. Опасность в чистом виде, в каждом движении и вдохе, опасность, от которой он уберегал ее с первого же дня их встречи.
Лицо Темнейшего исказилось мукой – решение, которое он принял, требовало усилия. Вампир, легко подхватив ее на руки, поднял и понес. Грохнула под ударом ноги дверь в комнату, открыв беспорядок в полутьме.
– Приглашаю тебя, Гильс Муранов! Ну?! – Сначала тебе придется отдаться мне как вампиру, а теперь, когда ты так слаба, это будет очень больно… – Гильс все еще держался, не отпуская ее руки. – Спрошу в последний раз. Ты… уверена?
