Я говорил Горшку, давай займемся твоим здоровьем и на полгода прекратим гастрольную деятельность, приостановим «Тодда». Тебе уже всерьез надо озаботится здоровьем. Он сказал: «А что же они будут кушать?» Он переживал за своих музыкантов, а им все по барабану было.
– Знаешь, Шура, в чем отличие моей дружбы с тобой от моей дружбы с Андрюхой?
– Ну, давай, порази меня в самое сердце! – я уже достаточно выпил.
– В том, что с тобой мы вместе столько сдолбили, столько пережили, что в принципе уже все ясно. Мы так хорошо знаем друг друга, что глупо друг другу даже пытаться врать. То есть с тобой можно молчать. И так ясно, что ты хотел сказать. А все, что я хотел донести до тебя, ты уже понял.
– А Анд рюха?
– А с ним значительно интереснее. Наши головы давно переплелись и перемешались. Мне не стоит никакого труда залезть в его голову и увидеть все интересные темы, которые он там сотворяет. А он с полтыка срисовывает мое внутреннее состояние, лучше даже и быстрее, чем я сам.
– Ну и зашибись, – сказал я. – Давай тогда баиньки.
– Давай, – сказал Мишка и, как гигантский, паук пополз по верхушкам кресел.
А воспоминания… Не надо жить воспоминаниями, надо жить с ними… Когда я пишу свои песни, а Князь пишет свои, «Король и Шут» по-прежнему в каждом из нас. И в тебе, дорогой читатель, надеюсь, что и в тебе тоже.
