Мне уже давно казалось, что жизнь моя обернулась абсолютной беспросветной бессмыслицей. Вся моя память – сплошь хроника помыслов и поступков, чью абсурдность сложно подвергнуть сомнению. Под каким углом ни посмотри – под интимно-личным, бесконечно отдаленным или любым другим между ними, – бытие мое предстает жутко затянутой фантасмагорической катастрофой.
любом случае ни одна из этих зоологических фантазий не нарушает фундаментальных основ интеллекта; геральдические и мифологические чудовища не существуют, но причин, по которым они не должны существовать, нет ни в природе вещей, ни в законах разума».
– Как можно вылечить болезнь от самой себя? – спрашивал их ты. – Мое тело – одна большая опухоль в заложниках у другой опухоли, еще большей; комок болезней, что извечно раздираем болезнью изначальной. И есть еще мой разум – еще один вид болезни; хворь, поразившая хворь. Повсюду наблюдаю я страдания тел и страдания душ, любой организм – это очередная болезнь и все это – один большой органический кошмар.
Когда мы долго болеем, особенно кишечным гриппом, то по-другому воспринимаем мир: обычные вещи зачастую предстают перед нами совсем незнакомыми и даже чуждыми; когда мы выздоравливаем, к нам чаще всего возвращается привычная картина мира, тем самым спасая нас от суицида или сумасшествия – не все выдерживают неприятные открытия, которые дарит нам болезнь.
живые люди сами в чем-то призраки – призраки безрассудства, что превосходит нас самих и укрывается за кулисами тайны. Мы можем сколько угодно искать смысл среди этих бесконечных комнат – но найти можем лишь голос, шепчущий откуда-то из Зазеркалья, в доме, который на самом деле никому не принадлежит.
Соглашение между тьмой и костным веществом. Костные остовы, становящиеся тенями. Извечная тьма. Может статься, выход все же был. И Создатель открыл то окончательное изменение, благодаря коему возможно было отринуть все перемены и никогда к ним не возвращаться. Не нескончаемая жизнь в преображении, а лишенное преображений забвение – вот что необходимо.
Но, конечно же, вы знаете, дамы и господа, о чем я говорю. По блеску ваших глаз и румянцу на ваших восковых щеках я знаю, что вы хорошо запомнили, какие цвета явились в небе той ночью. Божественный свет снизошел от солнца и был отражен луной – так, что оба полушария планеты были спонтанно крещены высшей истиной. Хотите вы того или нет, но к сердцам вашим был обращен голос блаженного, которого вы приняли за безумца. Но вы не вняли ему – никогда не внимаете. Почему же заставили вы меня попрать божественный закон? Зачем вы все еще смотрите на меня с застывшей ненавистью во взорах отовсюду, со всех концов Земли? Именно ради вас совершил я сей последний и самый великий грех – все ради вас!
