ом с отсутствием. Когда он закончил, а офицер отвлекся, Билли отошел. Наблюдал, как работает полиция. Офицеры смотрели на старинных животных, пялившихся в ответ; на все, что и близко не напоминало гигантский аквариум; на разные места, где никак не могло быть чего-то такого большого и пропавшего, как архитевтис.
Они обошли помещение с рулеткой, словно от них что-то скрывали измерения. Билли не мог предложить ничего умнее. Зал казался огромным. Остальные аквариумы казались брошенными и далекими, экспонаты – извиняющимися.
Билли уставился на раму, где должен стоять аквариум с архитевтисом. Он все еще был на адреналине. Слушал офицеров.
– Ты, блин, что полегче спроси…
– Черт, ты понимаешь, что это значит?
– Даже не начинай. Дай сюда рулетку.
– Серьезно, я тебе отвечаю, это глухарь, по-любому…
– Кого-то ждем, приятель? Приятель? – это уже к Билли, наконец-то. Офицер просил его свалить, на грани вежливости. Билли присоединился к остальному персоналу снаружи. Они волновались и бормотали, разбившись примерно по специализациям. Билли видел спор среди директоров.
– О чем они? – спросил он.
– Закрывать музей или нет, – сказала Джози. Она кусала ногти.
офисах, мастерских, лабораториях и библиотеках воздух оглашали споры между разгневанными учеными и самозанятыми манипуляторами-теоретиками с их нечеловеческими напарниками, еще не ушедшими с постов. «Как ты можешь так со мной поступать?» – вот что звучало чаще всего, сразу в комплекте с «ой, сам иди на хер».
– Он знает, что религия – это просто шляпа, – сказала Коллингсвуд. – И жалеет, что знает. Вот почему он понимает психов. Вот почему на них охотится. Он скучает по чистой вере. Он им завидует.
Эту реконструкционную рекогносцировку, берсеркский сплайсинг мемов, когда сперва видишь на пустом месте паттерны, потом связь, потом причины и следствия, а потом раскольнический смысл.
Как это вообще назвать?» – думал Билли. Эту реконструкционную рекогносцировку, берсеркский сплайсинг мемов, когда сперва видишь на пустом месте паттерны, потом связь, потом причины и следствия, а потом раскольнический смысл.
– Если бы ты вынырнул из своего болота невежества, то понял бы, что название задумано, чтобы бесить французов. Оба слова не переводятся нормально на их нелепый язык.
тех пор он работал над книгой под названием «Необычайное цветение». Когда Леон об этом рассказал, Билли ответил: – Я и не знал, что ты участвуешь в Олимпиаде по херовым названиям.
