Пожалуйста, нет! Не говорите ему ничего!
– Так он… – Я с силой сжала ладонь Артема. – Мой отец не знает, кто он?
– Ваш отец? – переспросила она жалобно и зажмурилась, сотрясаясь всем телом. – Господи, прости… – Женщина вытерла слезы запястьями. – Знала ведь, что этот день когда-нибудь наступит, но так не хотелось верить. Молилась, чтобы никто не узнал. Все было так хорошо, так хорошо…
– Успокойтесь, Елизавета. – Внутри меня росло напряжение и уже грозило взорваться оглушительным фейерверком. – Принести вам воды?
– Сейчас принесу. – Артем вскочил и направился туда, где должна была располагаться кухня.
– Я предпочитала не думать… – всхлипнула женщина, когда принесенный стакан с водой заплясал в ее дрожащих руках. – Думала, все обойдется… Господи, что же я натворила…
– Что вы натворили? – Мой тон становился все требовательнее. – Говорите, Елизавета!
Артем придержал меня за плечи.
– Умоляю… – Она посмотрела на меня с тоской. – Не говорите ему пока. Он же меня никогда не простит. Никогда не простит! – Она зажмурилась, позволяя крупным каплям падать с ее век прямо на колени. – Я же не знала, что у него есть семья. Думала только о себе. Молодая, отчаянная, беременная!
Мы переглянулись.
Я уже ничего не понимала. Меня охватывала ярость. Хотелось прижать эту женщину к стене и хорошенько встряхнуть, чтобы правда вылетела из нее наружу, как монеты из старой копилки.
– Море. – Она тяжело вздохнула, отпив воды из стакана. – Море. Оно принесло его в тот день. Мне не хотелось жить. Беременная, брошенная, совсем одна. Пошла топиться. А тут он. Лежит в воде лицом вниз. Голова вся в крови. – Ее грудь сотрясли рыдания. – Помню, как нащупала у него пульс, как пыталась делать искусственное дыхание, как тащила его за руки по песку, падая и снова поднимаясь. Из последних сил… – Женщина перекрестилась. – Прости, Господи. Тащила и мечтала, чтобы от натуги у меня дите… ну, вы понимаете… не хотела я его…
Она тяжело вздохнула и приложила ладонь ко лбу. Мне казалось, что я вся горю. Ноги подкашивались, руки ослабели.
– Что вы с ним сделали потом?
– Позвала отца. Он осмотрел его, погрузил в свой пикап и отвез в районную больницу. – Елизавета краем фартука промокнула опухшее от слез лицо. – Папа работал там, заведовал отделением…
Как же трудно было сквозь рыдания вытаскивать из нее правду! Буквально по крупицам, по
– Так он… – Я с силой сжала ладонь Артема. – Мой отец не знает, кто он?
– Ваш отец? – переспросила она жалобно и зажмурилась, сотрясаясь всем телом. – Господи, прости… – Женщина вытерла слезы запястьями. – Знала ведь, что этот день когда-нибудь наступит, но так не хотелось верить. Молилась, чтобы никто не узнал. Все было так хорошо, так хорошо…
– Успокойтесь, Елизавета. – Внутри меня росло напряжение и уже грозило взорваться оглушительным фейерверком. – Принести вам воды?
– Сейчас принесу. – Артем вскочил и направился туда, где должна была располагаться кухня.
– Я предпочитала не думать… – всхлипнула женщина, когда принесенный стакан с водой заплясал в ее дрожащих руках. – Думала, все обойдется… Господи, что же я натворила…
– Что вы натворили? – Мой тон становился все требовательнее. – Говорите, Елизавета!
Артем придержал меня за плечи.
– Умоляю… – Она посмотрела на меня с тоской. – Не говорите ему пока. Он же меня никогда не простит. Никогда не простит! – Она зажмурилась, позволяя крупным каплям падать с ее век прямо на колени. – Я же не знала, что у него есть семья. Думала только о себе. Молодая, отчаянная, беременная!
Мы переглянулись.
Я уже ничего не понимала. Меня охватывала ярость. Хотелось прижать эту женщину к стене и хорошенько встряхнуть, чтобы правда вылетела из нее наружу, как монеты из старой копилки.
– Море. – Она тяжело вздохнула, отпив воды из стакана. – Море. Оно принесло его в тот день. Мне не хотелось жить. Беременная, брошенная, совсем одна. Пошла топиться. А тут он. Лежит в воде лицом вниз. Голова вся в крови. – Ее грудь сотрясли рыдания. – Помню, как нащупала у него пульс, как пыталась делать искусственное дыхание, как тащила его за руки по песку, падая и снова поднимаясь. Из последних сил… – Женщина перекрестилась. – Прости, Господи. Тащила и мечтала, чтобы от натуги у меня дите… ну, вы понимаете… не хотела я его…
Она тяжело вздохнула и приложила ладонь ко лбу. Мне казалось, что я вся горю. Ноги подкашивались, руки ослабели.
– Что вы с ним сделали потом?
– Позвала отца. Он осмотрел его, погрузил в свой пикап и отвез в районную больницу. – Елизавета краем фартука промокнула опухшее от слез лицо. – Папа работал там, заведовал отделением…
Как же трудно было сквозь рыдания вытаскивать из нее правду! Буквально по крупицам, по
