Они не ушли, не пропали бесследно,

Рассыпавшись пеплом пожарищ чумных,

И их имена, разнесенные ветром,

Не смолкли в трясине речений пустых.

Минули столетья кровавою мессой,

И мир под пятою железной поник,

Но в темной глуши затаенного леса

Встает позабытый обугленный лик,

И хмурит глаза, утомленный, сурово,

Он ищет, в ком жив еще Памяти зов,

Кто гордо отринул бездушное слово —

Ведь то, что на Сердце, важней всяких слов.

Он верит: однажды, сквозь пни и болота,

Придут к нему люди из дальних краев

И встанут в безмолвье, почуяв, как что-то

В душе их прорвалось сквозь толщу веков.

И руки они вознесут прямо к небу,

И вспомнят забытые все имена,

И сгинет злой морок, как будто и не был,

И люди очнутся от долгого сна.

Польются, как встарь, звуки песен заветных,

И им улыбнется обугленный лик…

Они не ушли, не пропали бесследно.

Лишь в наших сердцах затаились на миг [15].