в разгроме ни в чем не повиннойвещибольшебессмыслицы, чем в убийстве ненавистного человека. Живой человек может собой представлять живое действующее зло. И хотя это ужасно, все же в расправе с ним есть хоть какой-то грубый практический смысл. Но когда человек в порыве ярости уничтожает вещь, которая для него безвредна и безопасна, — тут становится страшно.