В любом случае это наше сокровище на крайний случай, и я хотел сохранить его для тех, кому оно будет нужно.

Вопреки своим словам он поднес шар ближе к Освальду, и тот заморгал, как будто пытался прояснить зрение.

— Зачем ты даешь его мне? — выдавил он.

— Потому что знаю, что он тебе не нужен. — Перси пожал одним плечом: тем, которое двигалось лучше. — Не дойдя сюда, ты бы так и мучился несбыточными мечтами о могуществе. Но вот оно. Если ты действительно хочешь, возьми его, оно твое. Всю эту игру с записками Отступника, со сном, который видел Эдвард, с Пределом, который ни в коем случае нельзя открывать, я придумал ради тебя.

— Ради меня? — тупо переспросил Освальд.

— Опасная была затея, но я всегда надеюсь на лучшее. — У него вздрогнули колени, и он обхватил шар двумя руками, чтобы не уронить. — Ты никогда не поверил бы мне, если бы я явился и сказал то, что уже десять лет совершенно очевидно. Запустил бы в меня чем-нибудь — и правильно бы сделал. Правду о себе надо находить самому, и по пути сюда ты ее нашел.

Генри никогда бы не поверил, если бы ему сказали, что Освальд может покраснеть, но именно это и произошло: на скулах у него проступили красные пятна.

— Волшебник с безграничной властью — это должность для того, кому терять нечего, — спокойно сказал Перси. — А ты уже нашел свое призвание. Ты — отец. Хороший отец.