В Большом театре Константину Алексеевичу поначалу пришлось несладко. Театральные ретрограды отнеслись к новаторскому стилю уже известного декоратора враждебно. Настоящая травля не обошла стороной и Коровина — с порчей сшитых по его эскизам костюмов и подсыпанием соли в краску, дабы она долго не высыхала. Для миролюбивого художника объявленная война стала серьёзным испытанием, но отступать он не собирался, о чём шутливо поведал в одном из писем: «Я купил себе револьвер и большую кобуру, и писал декорации с револьвером на поясе. К удивлению, это произвело впечатление».