– Не понимаешь меня? Кто такая, спрашиваю? – не добившись ответа на белорусском языке, Барбара перешла на русский.

– Вы знаете русский язык?! Я думала, вы говорите только на старобелорусском и польском.

– За четыре столетия в замке и не такому научишься, – фыркнула Черная Панна. – Но, признаться честно, меня весьма огорчает, что литвины стали забывать родной язык.

– Вы хотели сказать, белорусы? – аккуратно переспросила Настя, чтобы не рассердить Барбару еще сильнее.

– Нет, для меня вы все еще литвины, – вздохнула королева и отвернулась, потеряв к ней интерес. – Годы идут, а люди все те же, только названия меняются.

Настя завороженно наблюдала за Барбарой, стараясь уловить каждое движение и эмоцию на лице.

– Вы еще прекраснее, чем в моих снах… – случайно сорвалось с Настиных губ. Почему-то рядом с этим духом было невозможно врать или что-то выдумывать, все мысли лились наружу именно в том виде, в котором изначально родились.

– Каких снах? – Барбара вновь повернулась к Насте, внимательно изучая ее с головы до ног. От ее пронзительного взгляда стало неуютно, захотелось сгореть дотла, как птица феникс, и возродиться лишь тогда, когда духа королевы не будет поблизости.

– Вы приходили ко мне во снах, – стала сбивчиво объяснять она. – Видите ли, я агент Отдела Реинкарнационных Аномалий, и мне часто снятся отрывки из жизни призраков, которым мне суждено помочь. Но я не планировала заниматься делом вашей души, оно само, клянусь!

– Никакие отделы не способны мне помочь, – отрезала Барбара, развернулась и быстро поплыла по воздуху в сторону стены, прилегающей к покоям княгини. Настя не могла упустить шанс поговорить с ней.

– Я знаю, что вас держит на земле! – отчаянно воскликнула она.

– Весь ваш отдел знает, но заклинание Твардовского не отменить, – грустно прошептала королева и скрылась за стенкой