Новая поэзия — поэзия мифического первичного — должна сопрягать в себе все полярности, не допуская их окончательной манифестации. Эту сопряженность абстрактного и конкретного положил в основу своей эстетики Сергей Эйзенштейн, видевший в кино высшую стадию движения искусства к абстракции, которое погружено в абсолютную первичную конкретность. Обобщая, Эйзенштейн писал: «А что, ежели, может быть, этот перевод логической формулы из форм сегодняшнего уровня нашего сознания (обратно?) на формы сознания и мышления более раннего и есть секрет искусства вообще?» [59] Само это разнонаправленное движение основано на биологической способности «сгущения», сворачивания развертывающихся периферийных движений организма внутрь. Это движение периферийного к нервным центрам и их формульное сгущение создает основу выразительности: «Выразительное проявление человека состоит во взаимном проникновении движения тела как целого и противоречащего ему движения дифференцированных частей» [60]. Недифференцированное и дискретное вступают в отношения взаимного проникновения, которое невозможно описать. Речь идет о своего рода встрече бесконечного континуума и трансфинитных множеств.