При этом сегодня и в Татарстане, и вообще в татарской среде фольклор не очень сильно вовлечен в культурный слой. Русский, пусть и довольно узкий его сегмент, стал основой бесконечных изданий, а также экранизаций, иногда очень талантливых. Поэтому любой житель постсоветского пространства хорошо знает Бабу-ягу и Кощея, гораздо хуже – русалок и мавок, а совсем хтоническую нечисть, которой 200–300 лет назад русские бабки действительно пугали русских деток, не знает вообще. У татар и других народов страны ситуация, как правило, куда более запущенная. Благодаря поэме «Шурале» главного татарского классика Габдуллы Тукая всем известен заглавный леший, который защекотывает людей до смерти. Другие персонажи, сюжеты и мотивы любого фольклора – что героического, что волшебного, что бытового – известны куда меньше. Это вполне логично, но не слишком правильно.