– Саша, ради Бога, оставь! – нервно сказала княгиня.
Этой шуткой Александр II как бы пробовал почву среди своих родственников по вопросу об узаконении своих морганатических детей. Княгиня Юрьевская пришла в величайшее смущение, и в первый раз забыла она об этикете Двора и назвала Государя – своего супруга во всеуслышание уменьшительным именем.
К счастью, маленький Гога был слишком занят исполнением роли парикмахера Его Величества, чтобы задумываться над преимуществами императорского титула, да и Царь не настаивал на ответе. Одно было ясно: Император решил игнорировать неудовольствие членов Императорской фамилии и хотел из этого первого семейного обеда устроить веселое воскресение для своих детей.
После обеда состоялось представление итальянского фокусника, а затем самые юные из нас отправились в соседний салон с Гогой, который продемонстрировал свою ловкость в езде на велосипеде и в катании на коврике с русских гор. Мальчуган старался подружиться со всеми нами, и в особенности с моим двоюродным племянником Никки (будущим Императором Николаем II), которого очень забавляло, что у него, тринадцатилетнего, есть семилетний дядя.
Что бы ты ни говорил, – заявила моя мать[304]: – я никогда не признаю эту авантюристку. Я ее ненавижу! Она – достойна презрения. Как смеет она в присутствии всей Императорской Семьи называть Сашей твоего брата».
Кипела гневом, говоря об «этой даме», не только великая княгиня Ольга Федоровна. Особенно бескомпромиссна в своих высказываниях была цесаревна Мария Федоровна, она сразу же, весьма по-женски, ощутила, что княгиня Е. М. Юрьевская очень скоро может превратиться в Екатерину III со всеми очевидными последствиями. Да и в периодических семейных «недоразумениях» у Александра II все чаще стала проскальзывать мысль о том, что он может лишить великого князя Александра Александровича статуса цесаревича.
Однако этим планам свершиться не было суждено. Александр II погиб от рук террористов, а княгиню Е. М. Юрьевскую, после первых совместно пролитых слез, немедленно отсекли от семьи. Однако она продолжала жить в Зимнем дворце как супруга Александра II.
Александра III такое положение не устраивало. Категорически. Поэтому княгине Е. М. Юрьевской подарили дом в Петербурге, оцениваемый в 1900-х гг. в 1,5–2 млн руб. Кроме этого, по условиям соглашения, детям княгини Юрьевской, по достижении совершеннолетия, из средств Кабинета следовали ежегодные секретные «выдачи»[305]. Так, сын Александра II от второго брака, светлейший князь Георгий Александрович Юрьевский ежегодно получал по 40 000 руб., они отпускались помесячно, по 3333 руб. 33 коп. и также переводились в «Банкирский дом Лампе и К0». Не забыли и о его сестрах[306].
Этой шуткой Александр II как бы пробовал почву среди своих родственников по вопросу об узаконении своих морганатических детей. Княгиня Юрьевская пришла в величайшее смущение, и в первый раз забыла она об этикете Двора и назвала Государя – своего супруга во всеуслышание уменьшительным именем.
К счастью, маленький Гога был слишком занят исполнением роли парикмахера Его Величества, чтобы задумываться над преимуществами императорского титула, да и Царь не настаивал на ответе. Одно было ясно: Император решил игнорировать неудовольствие членов Императорской фамилии и хотел из этого первого семейного обеда устроить веселое воскресение для своих детей.
После обеда состоялось представление итальянского фокусника, а затем самые юные из нас отправились в соседний салон с Гогой, который продемонстрировал свою ловкость в езде на велосипеде и в катании на коврике с русских гор. Мальчуган старался подружиться со всеми нами, и в особенности с моим двоюродным племянником Никки (будущим Императором Николаем II), которого очень забавляло, что у него, тринадцатилетнего, есть семилетний дядя.
Что бы ты ни говорил, – заявила моя мать[304]: – я никогда не признаю эту авантюристку. Я ее ненавижу! Она – достойна презрения. Как смеет она в присутствии всей Императорской Семьи называть Сашей твоего брата».
Кипела гневом, говоря об «этой даме», не только великая княгиня Ольга Федоровна. Особенно бескомпромиссна в своих высказываниях была цесаревна Мария Федоровна, она сразу же, весьма по-женски, ощутила, что княгиня Е. М. Юрьевская очень скоро может превратиться в Екатерину III со всеми очевидными последствиями. Да и в периодических семейных «недоразумениях» у Александра II все чаще стала проскальзывать мысль о том, что он может лишить великого князя Александра Александровича статуса цесаревича.
Однако этим планам свершиться не было суждено. Александр II погиб от рук террористов, а княгиню Е. М. Юрьевскую, после первых совместно пролитых слез, немедленно отсекли от семьи. Однако она продолжала жить в Зимнем дворце как супруга Александра II.
Александра III такое положение не устраивало. Категорически. Поэтому княгине Е. М. Юрьевской подарили дом в Петербурге, оцениваемый в 1900-х гг. в 1,5–2 млн руб. Кроме этого, по условиям соглашения, детям княгини Юрьевской, по достижении совершеннолетия, из средств Кабинета следовали ежегодные секретные «выдачи»[305]. Так, сын Александра II от второго брака, светлейший князь Георгий Александрович Юрьевский ежегодно получал по 40 000 руб., они отпускались помесячно, по 3333 руб. 33 коп. и также переводились в «Банкирский дом Лампе и К0». Не забыли и о его сестрах[306].
