Хитро жмурил крылатую бровь:
«Жарь лезгинку, браток, да живей!»

В вихре пляски кружился грузин,
Помогал ему ловкий казах,
А гармонь, выбиваясь из сил,
Пела в русских умелых руках.

...А пред боем, смертельным, суровым,
Кто умел всех внимательней быть,
Кто умел теплым, ласковым словом
Новичка в нужный миг подбодрить?

Кто со смертью шутил между делом?
Чья тверда и послушна рука,
Кто своим молодым, сильным телом
Закрывал амбразуру врага?

Это он — тот же воин простой,
С Волги, с Дона, с Оки иль с Урала —
Неизвестный и скромный герой,
Каких вовсе теперь уж немало.

Это он, пройдя ужасы боя,
Через дым и проклятья войны,
Закрепил свое чувство большое,
Чувство нежности, чувство любви.

Это он, получая из дома
В час привала затертый листок,
Весь пропахнувший кровью и дымом,
Плакать тихо, украдкою мог.