Бабушка угасала незаметно и быстро, словно каждый день из нее вынимали вещество жизни. Будущая смерть снимала с души слой за слоем все социальные роли, что ей пришлось носить, — бабушки, матери, жены, невесты, пока не осталась сердцевина. Она смотрела на Астрид сквозь сон болезни глазами ребенка.