– Раиса Ивановна, почему «Волчья сопка»? Откуда такое название?
– Так как откуда? Люди так прозвали, – уклончиво сказала женщина.
– А почему? – задал вопрос Виталя с набитым ртом, тоже заинтересовавшись странным названием.
– Так как почему? Поверье о «червлёном волке».
Студенты недоумённо хлопали глазами. Алла даже оторвалась от угощенья.
– Червлёный, то бишь кровавый, – пояснила Раиса Ивановна. – К нам позапрошлой весной даже эти приезжали. Ну как их? Тьфу ты, – продолжила она. – Собиратели фольклора. По домам ходили, выспрашивали. Сказали, мол, в энциклопедию занесут.
– Не слышали такой легенды. Расскажите пожалуйста, – попросила Вера.
– Ой, да я разве ж помню. Так, обрывки. Только то, что прабабка в детстве сказывала. Я-то вот такой была, – Раиса Ивановна показала рукой высоту стола. – Но место дурное. Деревенские всегда сторонятся. Вон Манькин муж сходил раз, так и до сих пор с собой не в ладу. Аж в дурдом хотели сдавать.
Ребята переглянулись. Вела вспомнила сутулую фигуру в темноте.
– Что помните – расскажите, – снова попросила Вера.
Алла продолжила жевать. Виталя прихлёбывал чай. И только Вера поставила чашку на блюдце и, не отрываясь, смотрела на пожилую женщину. Раиса Ивановна нахмурилась, будто вспоминала.
– Что за «червлёный волк»? – поторопила Вера.
– Так это вроде оборотня. Он днём человек. Ну притворяется человеком. А ночью в зверя превращается и кровь пьёт. А чтобы самому людей не кусать, слуг заводит – пиявцев, – поведала Раиса Ивановна и после паузы добавила: – Да сказка ж это. Раньше люди чего только не выдумывали.
У Веры холодок побежал по спине.
– А сопка тут при чём? – спросила она.
– Так верили, что сдох зверюга в этом месте. А чтобы не воскрес, люди сверху холм насыпали. Такой вот сказ про нашу сопку. Других-то нету, равнины да овраги.
– Так как откуда? Люди так прозвали, – уклончиво сказала женщина.
– А почему? – задал вопрос Виталя с набитым ртом, тоже заинтересовавшись странным названием.
– Так как почему? Поверье о «червлёном волке».
Студенты недоумённо хлопали глазами. Алла даже оторвалась от угощенья.
– Червлёный, то бишь кровавый, – пояснила Раиса Ивановна. – К нам позапрошлой весной даже эти приезжали. Ну как их? Тьфу ты, – продолжила она. – Собиратели фольклора. По домам ходили, выспрашивали. Сказали, мол, в энциклопедию занесут.
– Не слышали такой легенды. Расскажите пожалуйста, – попросила Вера.
– Ой, да я разве ж помню. Так, обрывки. Только то, что прабабка в детстве сказывала. Я-то вот такой была, – Раиса Ивановна показала рукой высоту стола. – Но место дурное. Деревенские всегда сторонятся. Вон Манькин муж сходил раз, так и до сих пор с собой не в ладу. Аж в дурдом хотели сдавать.
Ребята переглянулись. Вела вспомнила сутулую фигуру в темноте.
– Что помните – расскажите, – снова попросила Вера.
Алла продолжила жевать. Виталя прихлёбывал чай. И только Вера поставила чашку на блюдце и, не отрываясь, смотрела на пожилую женщину. Раиса Ивановна нахмурилась, будто вспоминала.
– Что за «червлёный волк»? – поторопила Вера.
– Так это вроде оборотня. Он днём человек. Ну притворяется человеком. А ночью в зверя превращается и кровь пьёт. А чтобы самому людей не кусать, слуг заводит – пиявцев, – поведала Раиса Ивановна и после паузы добавила: – Да сказка ж это. Раньше люди чего только не выдумывали.
У Веры холодок побежал по спине.
– А сопка тут при чём? – спросила она.
– Так верили, что сдох зверюга в этом месте. А чтобы не воскрес, люди сверху холм насыпали. Такой вот сказ про нашу сопку. Других-то нету, равнины да овраги.
