– Я никогда никому ничего не запрещаю, – сказал он.
Холли обвила руками его шею.
– Ах, папочка, ты лучше всех на свете!
«Это значит хуже всех», – подумал Джолион. Если он когда-нибудь раскаивался в своей терпимости, так это сейчас.