Ты кого-то хочешь выкупить, друг мой?
Шагов двести Волкодав думал, как объяснить.
— Я знал мальчика... — выговорил он наконец.
И снова замолчал так прочно, что Иригойен отважился осторожно спросить:
— Ты... любил этого мальчика? Я слышал про такую любовь...
Волкодав отвернулся. Он тоже слышал про такую любовь. И даже видел её. Там, где она оказывалась единственно доступной ипостасью любви. Он запомнил слова, сказанные человеком воистину мудрым: пусть лучше будет такая любовь, чем совсем никакой.
— Я обидел тебя?.. — испугался Иригойен.
Обижаться было не на что. Но Волкодаву расхотелось ещё что-нибудь спрашивать, и он не ответил. Они молча шагали до того самого места, где дорога становилась главной улицей городка. Мать Кендарат посмеивалась, глядя на них с седла.
Шагов двести Волкодав думал, как объяснить.
— Я знал мальчика... — выговорил он наконец.
И снова замолчал так прочно, что Иригойен отважился осторожно спросить:
— Ты... любил этого мальчика? Я слышал про такую любовь...
Волкодав отвернулся. Он тоже слышал про такую любовь. И даже видел её. Там, где она оказывалась единственно доступной ипостасью любви. Он запомнил слова, сказанные человеком воистину мудрым: пусть лучше будет такая любовь, чем совсем никакой.
— Я обидел тебя?.. — испугался Иригойен.
Обижаться было не на что. Но Волкодаву расхотелось ещё что-нибудь спрашивать, и он не ответил. Они молча шагали до того самого места, где дорога становилась главной улицей городка. Мать Кендарат посмеивалась, глядя на них с седла.
